С 1 сентября вступят в силу нормы о целевом характере денежных средств, поступающих в бюджет от уплаты ряда экологических платежей (административных штрафов, возмещения вреда и т.д.). В колонке поговорим о том, что означает «окрашенность» и действительно ли эти суммы будут строго расходоваться на экологические цели, если следовать букве закона.

Дискуссия вокруг целевого расходования средств, поступающих от экологических платежей, ведется уже более 10 лет. Представители науки и практики «били в колокол», призывая внести изменения в закон, вернуть экологические фонды или иным образом обеспечить расходование денег на экологические нужды. Ситуация действительно абсурдная: природопользователей муштруют, привлекают к ответственности за экологические нарушения, при этом «справедливо взысканные» денежные средства затем отправляются в общий котел бюджета и до экологии уже не доходят.

Проблема состояла в том, что, в силу принципа общего совокупного покрытия расходов и доходов бюджета, закрепленного в Бюджетном кодексе РФ, расходы бюджета не могут быть увязаны с определенными доходами бюджета и источниками финансирования дефицита бюджета.

С 1 сентября текущего года вступят в силу положения о том, что денежные средства, получаемые из экологических платежей, будут иметь целевой характер.

Какие это платежи:

1) суммы по искам о возмещении экологического вреда, а также при добровольной уплате такого вреда;

2) средства от компенсационного платежа, который уплачивается при невыполнении природопользователем при выводе из эксплуатации объекта мероприятия по предотвращению и ликвидации загрязнения окружающей среды в результате эксплуатации отдельного производственного объекта в соответствии с планом мероприятий по предотвращению и ликвидации загрязнения окружающей среды в результате эксплуатации отдельного производственного объекта;

3) административные штрафы за административные правонарушения;

4) плата за негативное воздействие на окружающую среду.

Закон об охране окружающей среды предусматривает, что такие денежные средства носят целевой характер и не могут быть использованы на цели, не предусмотренные соответствующими статьями Закона об охране окружающей среды.

Например, суммы возмещения вреда, зачисленные в федеральный бюджет, идут на организацию работ по ликвидации накопленного вреда окружающей среде и (или) иные мероприятия по предотвращению и (или) снижению негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности на окружающую среду, сохранению и восстановлению природной среды, рациональному использованию и воспроизводству природных ресурсов, обеспечению экологической безопасности на основании отдельных решений Правительства РФ с учетом предложений органов государственной власти субъектов РФ, осуществляющих государственное управление в области охраны окружающей среды, территории которых подверглись негативному воздействию на окружающую среду вследствие причинения такого вреда.

Экологические платежи называют «окрашенными». Обычно под термином «окрашенность» понимают только резервирование суммы денежных средств в бюджете на экологические расходы соразмерно прогнозируемой сумме поступлений по определенным видам доходов. Что это значит? Это значит, что формально целевой бюджетный фонд не создается, прямой привязки дохода (суммы от экологических платежей) и его расходования на определенные цели нет.

Что это означает в практической плоскости для природопользователя? У государства сохраняется интерес привлекать природопользователей к ответственности и за счет этого обеспечивать пополнение бюджета. При этом целевое расходование все же остается вопросом определения охраны окружающей среды как приоритетной задачи не только на этапе бюджетного планирования, но и на этапе фактического исполнения, т.к. с точки зрения нормативных положений привязка экологических доходов происходит только на этапе планирования. Именно поэтому не стоит ожидать сокращение административного давления, но вполне можно ожидать изменения его формы (например, с плановых проверок на внеплановые, с проверок на обязательные обследования и др.).

Полина Позднякова, эксперт по экологическому праву и комплаенсу, основатель бюро экологического комплаенса FUTUR, автор Telegram-канала «FUTUR ecology»