Сергей Сергеевич Корсаков ― ученый, мыслитель, психиатр, гуманист

Сергей Сергеевич Корсаков (22 января 1854 года — 1 мая 1900 года) — выдающийся русский психиатр, один из основоположников нозологического направления в психиатрии и московской научной школы психиатрии, автор классического «Курса психиатрии», один из основателей экспериментальной психологической лаборатории в Москве.

«Надежный молодой человек»

Сергей Сергеевич Корсаков родился в 1854 году в промышленном селе Гусь-Хрустальный Владимирской губернии. Его отец, Сергей Григорьевич Корсаков, был управляющим фабрикой и имениями одного из крупных предпринимателей. Он скопил деньги и, когда его сыну было три года, сам купил небольшое имение в Рязанской губернии, оставил службу и прожил остаток дней как мелкий помещик. Если вспомнить повесть Алексея Толстого «Детство Никиты» о дворянском мальчике, его мягкой и любящей матери, счастливых днях, начинавшихся с уроков с домашним учителем (у Сергея-младшего в детстве был немец-гувернер), то мы представим себе и начало жизни великого врача.

В 10-летнем возрасте мальчика отвезли в Москву и отдали в гимназию. Уже через год материальное положение семьи пошатнулось, и он стал подрабатывать репетиторством. Закончив гимназию с золотой медалью в 1870 году, Сергей поступил на медицинский факультет Императорского Московского университета. Отсюда он, снова с отличием, был выпущен в 1875-м.

В сентябре 1875 года к известному невропатологу А. Я. Кожевникову, у которого некогда учился Сергей, обратился главный врач Преображенской психиатрической клиники г. Москвы с просьбой подыскать «надежного молодого человека на место ординатора». Кожевников указал на Сергея Корсакова.

Поработав год в Преображенской клинике, в 1876 году Корсаков был принят ординатором неврологической клиники медицинского факультета Императорского Московского университета, чтобы остаться здесь до конца своей жизни. Этот факультет был родоначальником Первого Московского государственного медицинского института имени И. М. Сеченова, поэтому сегодня ее сотрудники по праву считают С. С. Корсакова одним из самых выдающихся профессоров в его истории.

Забегая вперед, отметим, что, когда 46-летний жизненный путь Корсакова закончился, московский профессор В. К. Рот произнес слова: «Твоя чистая душа была чужда общечеловеческих слабостей и пороков, и все приближавшиеся к тебе невольно очищались духовно. К тебе никто не мог подойти с дурными мыслями и чувствами. Ты был нашей живою совестью!»

«Учитесь у русских!»

Ошибется тот, кому кажется, что рассказывать о жизненном пути этого доктора ― скучновато, как и о любом хорошем человеке, которого обошли стороной «страсти роковые». Ни азартные игры, ни любовные драмы, ни эксцессы на почве неумеренной набожности, политических взглядов или мучительных философских исканий ― ни с чем этим не было связано имя С. С. Корсакова. За исключением алкоголизма. Однако сразу оговоримся, что он не страдал этой болезнью и был активнейшим борцом с ней.

Изучение именно этого недуга принесло Корсакову мировую известность, сделало его имя легендарным среди москвичей конца ХIХ в. и сблизило со многими выдающимися современниками.

Еще в 1876 году он начал работу над диссертацией «Об алкогольном параличе», которую защитил через 11 лет. Корсаков описал весьма распространенное заболевание алкоголиков — поражения периферических нервов сочетаются со склонностью к конфабуляциям, нарушениями памяти и пространственно-временной ориентировки. В 1897 году на XII Международном съезде врачей, который в Большом театре открыл Александр III и где перед лицом более чем 8 тыс. клиницистов и ученых всей планеты великий немецкий естествоиспытатель Рудольф Вирхов воскликнул: «Учитесь у русских!», описанному С. С. Корсаковым заболеванию было единодушно присвоено интернациональное название корсаковского синдрома.

Но ведь человеческих болезней известно более 12 тыс. Чем же этот синдром оказался столь важным для науки?

Описав причины этой болезни, фазы развития, характерные нарушения в организме, Корсаков выделил ее в самостоятельную нозологическую единицу. Так родилось новое направление в психиатрии ― нозологическое (господствовавшее ранее симптомологическое учение рассматривало различные психические заболевания не как самостоятельные процессы, а как разновидности единого психоза). В итоге уже во времена Корсакова душевные болезни стали рассматривать как вполне самостоятельные заболевания. Корсаковский синдром стал одной из первых психических болезней, где были обнаружены четко связанные с ней органические поражения нервной ткани. Таким образом, вопрос о том, лежат ли в основе психозов некие «поломки» нравственного характера или нейробиологические нарушения, был решен в сторону последних. В значительной степени этому способствовало открытие российского врача.

Если оценить мировоззренческие аспекты открытия корсаковского синдрома, станет ясно, почему оно ускорило и развитие материалистических представлений о мозге. То есть, если бы Сергей Сергеевич посмотрел фильм Павла Лунгина «Остров» (2006), он в корне не согласился бы с отцом Анатолием, заметившим про одну молодую женщину: «Она не душевнобольная, а бесноватая!»

Другое открытие Корсакова касалось шизофрении. Изучив клинику одного из острых психозов, ученый назвал его «дизнойя». Термин не прижился. В 1911 году он был заменен на «шизофрения» швейцарским психиатром Эугеном Блейером. Однако еще в XIX в. российский психиатр С. С. Корсаков детально описал такие сиптомы шизофрении, как эмоциональные и волевые нарушения психики, и «привязал» их к некой единой болезни.

Корсаков ― ученый-психиатр

Карьера Корсакова сложилась блестяще. В 34-летнем возрасте он уже был приват-доцентом Императорского Московского университета, читающим лекции в только что открытой психиатрической клинике на Девичьем поле. С 1892-го он директор этой клиники и экстраординарный профессор. Через год его избирают ординарным профессором. Высочайшим указом по гражданскому ведомству Александр III без задержек утвердил это назначение, как и награждение ученого орденом св. Станислава 2-й степени. Корсаков С. С. руководил и консультировал еще в нескольких клиниках. Он был одним из первых учредителей Московского общества невропатологов и психиатров, инициатором создания первого отечественного научного журнала, посвященного этим направлениям; председательствовал в нескольких организациях врачей, написал замечательные учебники и бесценные научные труды. Он основал так называемую московскую психиатрическую школу (В. П. Сербский, П. П. Кащенко, П. Б. Ганнушкин и др.), ставшую предметом гордости не только нашей медицины, но и всей духовной культуры России.

Современники считали его непревзойденным мастером психотерапии и «неусыпляющего гипноза». Своих буквально фантастических результатов в лечении алкоголизма он достигал без единого нейротропного препарата, убеждая больного мобилизовать собственные силы в борьбе с болезнью. И достаточно было взгляда Сергея Сергеевича, чтобы успокоить буйного больного.

Возможно, и самого Корсакова как-то беспокоила почти сверхъественная сила его воздействий. Это по его инициативе был принят закон о контроле над проведением гипноза. Например, сеансы разрешалось проводить только при враче-наблюдателе. Уже после смерти Корсакова великий исследователь мозга В. М. Бехтерев, должно быть, скрипя зубами на коллегу, обошел немало чиновничьих кабинетов, чтобы смягчить действие закона, мешавшего его сеансам.

            С именем Корсакова связана реформа психиатрической помощи, которая по всей стране усовершенствовала режим и методы лечения душевнобольных. В клинике на Девичьем поле он упразднил их связывание и любые меры насилия, приказал снять с окон решетки и убрать дверные замки. Развивая изобретенную им «систему морального влияния», ученому удалось внедрить в психиатрической клинике домашнюю обстановку с праздниками, концертами, шахматными турнирами, различными видами интересного труда.

Корсаков-гражданин

Ученый достаточно критично относился к самодержавию, ведь большая часть его творческой жизни пришлась на царствование Александра III ― время реакции и контрреформ. Тем не менее он ни разу не подвергался гонениям: начальство словно не замечало его заступничества за крамольных студентов, подписи на петициях в поддержку коллег, уволенных со службы по политическим причинам, участия в борьбе за отмену телесных наказаний крестьян. Правда, и Корсаков в его отношениях с властями никогда не переходил границ. К тому же его, блестящего нарколога, считали своим благодетелем многие первые лица империи, страдавшие алкоголизмом, от которого, кстати сказать, почил в бозе и сам государь.

Как ни странно, в те годы еврейских погромов, гонений на «кухаркиных детей», уничтожения университетской автономии некоторые институты гражданского общества действовали достаточно свободно. Негосударственные организации врачей, в том числе и возглавляемые С. С. Корсаковым, стали инициаторами разработки законов, например, о контроле над продажей лекарств, об основаниях для расторжения брака при душевных болезнях, об освобождении медиков в суде от дачи показаний, если они нарушают врачебную тайну.

Корсаков многократно избирался председателем судов чести для врачей. Там он решительно отстаивал права пациентов, пострадавших в результате врачебных ошибок или недобросовестности. Столь же бескомпромиссно он действовал в роли эксперта, оставившего несколько десятков подлинных шедевров судебно-психиатрических заключений.

Он проводил в клинике на Девичьем поле весь свой досуг, не зная выходных, ради того, чтобы заниматься с больными. Даже его ближайших сотрудников, людей весьма прочной нравственной природы, поражало то, что Корсаков уделял спившемуся душевнобольному бомжу столько же врачебного внимания и доброты, как и лицу из высших слоев, которое он конфиденциально лечил от запоя.

Простые москвичи знали и любили «нашего профессора». Помня о том, что Корсаков страдает одышкой и не может долго ходить, городовые, завидя этого грузного приземистого человека, который своей бородой, пышной шевелюрой и огромным лбом напоминал Илью Муромца, останавливали первого же извозчика. Подсадив профессора в пролетку, полицейские отдавали ему честь.

Корсаков был глубоко верующим человеком, но он никогда не смешивал «божье» и «кесарево». Как православный христианин он приходил в церковь. Зато в медицине он никогда не пытался чудотворствовать, но действовал исключительно как ученый и врач, соблюдающий этические принципы.

Корсаков многократно разоблачал суеверия и религиозное мракобесие в отношении психиатрии и нейропсихологии, таким образом отстаивая чистоту не только науки, но и своей веры. Что же касается сверхмодных в тогдашней Москве паранормальных явлений, то у Сергея Сергеевича просто не хватало времени изучать их в отличие от того же В. М. Бехтерева, который вместе с дрессировщиком В. Л. Дуровым в 1919−1921 гг. выявил (во что оба искренне верили) целую свору одаренных барбосов, воспринимавших телепатируемые им команды.

Корсаков умер в 1900 году от сердечного приступа после многолетней болезни. Студенты на руках донесли гроб с его телом с Девичьего поля на кладбище Алексеевского монастыря. Он находился возле нынешней Красносельской улицы, а во времена Корсакова ― недалеко от самой Преображенской психиатрической клиники, куда он молодым доктором пришел к своим первым душевнобольным. В 1930-х гг. монастырское кладбище уничтожили вместе с могилой ученого.

В 1949 году имя С. С. Корсакова присвоили психиатрической клинике Первого медицинского института г. Москвы. На памятнике, который в том же году установили перед зданием, надпись: «Профессор Сергей Сергеевич Корсаков. Ученый, мыслитель, психиатр, гуманист. 1854−1900».

Благодарная вдова

Среди представительниц прекрасного пола, с которыми профессия сблизила Корсакова, самой замечательной была, конечно, черноволосая красавица Варвара Алексеевна Морозова (девичья фамилия ― Хлудова). Получив в приданое значительную часть состояния отца, текстильного магната, она против ее воли была выдана замуж за другого «текстильщика» Абрама Абрамовича Морозова. Перед этим батюшка продержал упрямую девушку год взаперти. Под венец она пошла только в обмен на согласие отца вернуть в дом ее брата, которого этот фанат купеческого домостроя из-за ничтожной причины выгнал на улицу.

Развернув после свадьбы бумагопрядильное дело с невиданным размахом, Морозов скоро надорвался. Психическое заболевание длилось пять лет. Затем он скончался. Морозовой тогда очень помог Корсаков, лечивший на дому ее мужа. Глубоко благодарная ему, вдова выделила значительную сумму из бизнеса, которым теперь она вполне успешно управляла сама, и передала ее на строительство психиатрической клиники. По просьбе Варвары Алексеевны клинику назвали в честь А. А. Морозова.

Именно эта лечебница первой открылась в 1887 году на земельном участке бывшей усадьбы аристократов Олсуфьевых, который был выкуплен Городской Думой и за три года до этого выделен Императорскому Московскому университету. Хотя остальные здания из медицинского городка на Девичьем поле (ныне ул. Большая Пироговская) были построены благодаря другим меценатам и казне, именно Варваре Алексеевне потомки должны быть благодарны за то, что в крайне сложной ситуации 1884 года, когда Дума надолго задержала финансирование, она подала пример богатейшим москвичам. На их пожертвования и началось строительство.